Про плановую экономику в СССР

Этот мой рассказ о том, как государство во времена плановой советской экономики обеспечивало нам всеобщую занятость. В 1976 году мы с туристической группой спускались на надувных плотах по речке Юрюзань. Уральская река, горная, сплавная – т.е. по ней сплавлялся лес. Маршрут был рассчитан на 20 дней. Вторую его половину мы плыли среди спиленных и сброшенных в воду брёвен. Слышно было как на склонах гор не переставая работают бензопилы, большущие бульдозеры сталкивают спиленный лес в реку.

И вот, километров за 5-7 до впадения Юрюзани в Павловское водохранилище – оно искусственно создано с помощью плотины на реке Уфа, вечером обнаруживаем, что на берегах как-то сконцентрировались стоянки таких же, как мы туристских групп. Обычно-то, выбирая вечером место стоянки, группы отплывали друг от друга на сотню-две метров и останавливались. А тут все остановились рядом, единым лагерем. Спрашиваем: в чём дело? Отвечают: затор. Не очень пока понятно, ладно, разбили палатки, переночевали.

Утром пошли на разведку. Я такого никогда не видывал! Река сплошь – от берега до берега и до самого дна – забита брёвнами! Река не из воды, а из брёвен! По этому сплошному массиву можно, наверное, ездить на тракторе. Мы по нему и пошли в сторону водохранилища, но плохо было по бревенчатому насту идти, пошли по берегу – вдоль реки грунтовая дорога. Прошли километра три-четыре, видим – посреди реки большой плавучий, понтонный кран. Берёт впереди себя огромными клешнями-захватами охапку брёвен, переносит их назад, бросает, берёт следующую охапку и т.д. Спрашиваем у машиниста о смысле этой работы. Говорит, что пробирается к водохранилищу уже третий сезон, до чистой воды ещё, наверное, столько же – около трёх сезонов.

Пошли дальше. В месте впадения Юрюзани в водохранилище она перегорожена сетью из мощных якорных цепей – по большой воде ходят пассажирские суда на подводных крыльях (тип "Заря"), и для них крайне опасным могло быть столкновение с "топляком" (это бревно, пролежавшее годы в воде, плавает практически под водой, как правило – в наклонном состоянии, один конец близко к поверхности воды). Но сеть не спасает – топляки в водохранилище всё равно попадались. Здесь же плавают такие же плавучие краны, берут из отгороженной от водохранилища реки брёвна, выволакивают их на берег, бригады рабочих загружают их на железнодорожные платформы. Причём скорость выемки брёвен из воды была, по нашим прикидкам, существенно ниже скорости заготовки леса и поступления его сюда по реке. Плавучий кран будет с начала затора до чистой воды добираться шесть лет. Но поток брёвен движется по реке значительно медленнее. Так сколько же лет спиленное и брошенное в реку бревно будет годами лежать среди своих собратьев – полгода в воде, полгода будучи вмёрзнутым в лёд? Видимо, не менее 10-ти лет.

А там, в верховьях реки лесорубы ВЫПОЛНЯЮТ ПЛАН, получают зарплату за ненужную и вредную (!) работу, борются за переходящие знамёна ударников социалистического труда... Прошли десятилетия, но вид этой загубленной реки продолжает стоять перед глазами. Один мой знакомый рассказывал, что такие же реки видел в Карелии.

В продолжение темы о плановой экономике расскажу вот о чём. Через несколько лет после этого моего похода мне привелось заниматься строительством тёщиного садового домика. Понадобился пиломатериал – брус 10х10, доски и прочее. Это ведь сейчас в этом нет никакой проблемы, всё удобно и цивилизованно – пошёл на лесоторговую базу и выбрал чего надо, весь ассортимент. В советское же время надо было всё, практически всё доставать, как это у Аркадия Райкина – через "знакомый туваровед", через "заднее кирильцо". У меня тёща была известный в городе терапевт – кандидат медицинских наук, завкафедрой госпитальной терапии Челябинского мединститута при железнодорожной больнице. К ней стремились попасть на лечение всевозможные руководители. Понятно, у неё был круг знакомств, которые в условиях тотального дефицита были весьма полезны. Например, пару раз в год, к праздникам, я по её поручению ездил на некие торговые базы, и мне выдавали праздничные продуктовые наборы – сервелат, красную рыбу и т.д. – из постоянного меню партийной и советской номенклатуры. Этого всего не было на полках в магазинах. Точно таким же образом мне пришлось решать проблему с пиломатериалом. По поручению тёщи был у какого-то начальника, который отдал распоряжение отобрать нужное по моему списку, и доставить на место постройки домика 5х5 на 4-х тёщиных сотках – почему-то в том садовом товариществе совсем маленькие участки нарезались. И вот что я услышал от того начальника в процессе общения с ним. Весь этот пиломатериал прибывает к нам из северокавказских республик. Спрашиваю: почему так? Рассказываю, что я же вот был свидетелем наших, местных лесозаготовок. Объясняет, что, большая часть леса, погруженного на железнодорожные платформы, отправлялась потом на переработку за несколько тысяч километров, там из кругляка получают доски и брусья, и эту продукцию везут к нам, обратно. А то и далее – в Сибирь, откуда спиленный лес сначала везли мимо нас на распиловку, а потом обратно в виде готового пиломатериала. Все кругом были заняты, в том числе, и железная дорога тоже.

Это не мои снимки, но очень похоже. Особенно второй, в том числе, и по гористой местности. Это река Мана – приток Енисея, 1986 год. Буквально так и вижу мой Урал, речку Юрюзань, 1976 год.

Я связался с автором снимка на притоке Енисея:
— Мне как-то вот на это ответили, что выдержка в воде годами – только улучшает качество древесины.
— Касаемо многолетнего пребывания древесины в воде – зависит от древесины. Наиболее ценными мореными породами считаются мореный дуб и морёная лиственница – но и морёная сосна тоже неплоха – после многолетнего пребывания без доступа кислорода она приобретает особые свойства, в частности – перестаёт впитывать воду и гнить, становится прочнее и тверже. Да и в цене вырастает существенно.
— То есть, это всё оправданно?
— Оправдание всему можно найти – тут вопрос все же, специально так было задумано или так получилось. Не думаю, что стремились именно к этому – скорее это побочный эффект разгильдяйства. А вообще туризм предоставлял возможность увидеть очень много примеров варварства и бесхозяйственности. Это и брошенные в тайге трактора, и вылет начальства на рыбалку на вертолёте, и заваленные топляком реки, и сливаемые без всякой очистки в реки отходы промышленного производства, и гибнущая из-за зарегулирования стока рыба, и массовое браконьерство – чего только не доводилось увидеть...

Еще отклики
Илья Базенков:
— Приходилось подобное видеть и даже сплавляться по таким рекам. Помимо заторов там еще топляка полно и заливы были забиты. Кстати. как-то один знакомый рассказал, что где-то в конце 70-х японцы предложили очистить несколько дальневосточных нерестовых рек от топляка. Очистка за их счет, вся техника оставалась, а в они всего лишь хотели себе поднятые бревна, которые и так гнили и мешали нересту. Отказались наши по причине, что где-то рядом в/ч была, а значит секретность. А этот мореный лес все равно никто не поднимал.
— Какими же мы идиотами и варварами в их глазах выглядим...

Галина Рогова:
— Самым разнообразным примерам на эту тему несть числа. На Западе о советской экономике появился термин iron-eating, т.е. бессмысленно поглощающая металл.

На исходную страницу

Про страну Чиполлинию

|

Другое

|

Об авторе