Рассказы «Яма», «Книжник», «Террорист», «Киллер», «Розыск», «Взрыв в трамвае» написаны в 1995-97 годах, когда автоматизированная дактилоскопическая система АДИС ПАПИЛОН, её первые версии, только лишь начинала внедряться и использоваться в экспертно-криминалистических подразделениях Российской Федерации. На тот момент, когда писались эти рассказы, Федеральная система регистрации граждан, о которой в некоторых из них говорится, была только в планах. В рассказе «Взрыв в трамвае» слишком много специального, криминалистического. Но он и писался, в общем-то, не для широкой публики, а для моих коллег – криминалистов.
Отдельной темой рассказ «Смертник».

Виктор Шмаков

Яма

(документально-художественный рассказ)

«Яма» – место сбыта наркотиков; из блатного жаргона.

Отъехав метров десять от троллейбусной остановки, Ринат прижал машину к бордюру, затормозил, заглушил двигатель. Здесь можно будет некоторое время постоять. Маршрут в сторону вокзала – если, бывает, троллейбуса почему-то долго нет, а кто впритирку из дома вышел, да ещё с вещами, вот и решает на частнике ехать.

А вообще-то, неудачный сегодня день. Две ездки только-то и было. На вокзал съездил – как раз здесь же муж с женой тормознули. Ехали встречать дочерей из Рудногорска. Из разговора понял – дочери там в институте учатся. На неделю домой едут – по-домашнему попитаться, одежду какую зимнюю взять. Начало ноября, зима скоро, до Нового года домой съездить, может, уже и не получится.

Потом ещё двух ребят навеселе по домам развозил. Всю дорогу, пока вместе ехали, спорили о каких-то компьютерных характеристиках – об оперативной памяти, тактовой частоте, о каких-то «кэшах», «рам-дисках» – всего не упомнишь.

Вот и вся выручка, начиная с обеда. Сейчас уже девять – значит, за семь часов работы. Не густо... Да ещё бензина сколько сжёг: двигатель периодически приходится заводить чтобы не замёрзнуть – сегодня прохладно. Правда, из этих семи часов минус один час на ужин. Роза очень вкусное азу приготовила. Покушал, чаю попил, отогрелся немного... Ещё часик-полтора можно будет пошабашить, и хватит на сегодня...

Аккумулятор надо будет менять. С этим-то зимой не очень поездишь... Резину вот ещё на задние колёса новую надо купить. С задка колёса на перёд можно будет переставить, а то там почти уже и протектора не видно... Расходов много, а что делать – машина теперь основная кормилица, её тоже одевать-обувать надо... «Копейке» двадцатый год пошёл, но ещё ничего, бегает. Машина, вообще-то, отцова, но он уже три года как за руль не садится – зрение плохое стало, да и реакция, говорит, уже не та. Ринат и раньше ездил по доверенности с ним по очереди, а теперь машина и вовсе в его руки перешла.

Частным извозом не от хорошей жизни занялся. Жить-то на что-то надо. Роза дома сидит – младшему, Маратику только второй год пошёл. Старшая, Неля – в первом классе учится... Всё бы ничего, как-нибудь бы ещё крутились. У родителей садовый участок, шесть соток, так что солений, варений, яблок, ягод на обе семьи хватает. Картошку свою каждый год садят. Родители, хотя и на пенсии, но мама устроилась на работу дворником, вдвоём убирают отведённую ей территорию. На две пенсии и зарплату живут относительно нормально, ещё и Ринату с Розой помогают.

Но вот уже два месяца, как на заводе, оборонном предприятии, на котором Ринат работает токарем, больше половины работников отправили в бессрочный отпуск – заказов нет, платить рабочим нечем. Тогда-то, по примеру своего приятеля, Юры Брускова, Ринат и занялся частным извозом. Конечно, день на день не приходится, но жить, в общем-то, можно.

А сегодня что-то действительно просто неудачный день. Вот уже полчаса на этом месте – ни одного пассажира так и нет. Наверное, уже домой пора ехать... Пока ещё машину в гараж поставишь, пока до дома дойдёшь, уже и одиннадцатый час будет. Маратик-то уже, конечно, спит. Может, хоть Неля ещё не уснула, спокойной ночи ей пожелать... Если вон те два парня, что к остановке идут, не попросятся в пассажиры, можно будет уезжать...

— Саша, не слышишь что ли? Звонят. Открой дверь, а то у меня руки в муке.

— Сейчас, мам, уже иду.

На лестничной площадке перед дверью в квартиру стоял старший брат. Вот уж кого не хотелось бы сейчас видеть, так это Игната. В последнее время Саша стал его просто бояться. Старше он всего лишь на четыре года, ему ещё и тридцати нет, а выглядит, пожалуй, на все сорок. Наркотики... От них не молодеют. Живёт отдельно, в однокомнатной квартире. Жена ушла ещё в прошлом году, устала за него бороться...

— Привет, братишка.

— Здравствуй, проходи.

Из кухни вышла мама. На ней передник – пельмени стряпает. Посмотрела на Игната – взгляд потух, в глазах блеснули слёзы.

— Здравствуй, мама.

— Добрый вечер... Проходи, пельменями угостим. Мы с Сашей, вообще-то, уже поужинали...

— Нет, мам, спасибо. Не хочу. Я вот за Сашей, у нас тут небольшое, минут на пять дело есть.

— Какое ещё дело, на ночь-то глядя? И вообще, ты его в эти свои дела не впутывай.

— Да никаких особых дел-то и нет. Просто чуть прогуляемся.

— Со Светой-то помириться не думаешь? Что же ты так и будешь один жить? Такая женщина от тебя ушла...

— Мама, да не волнуйся ты за меня. Всё будет в порядке... Саня, давай одевайся, прогуляемся немного.

Саша вырос уже без отца – они с мамой разошлись, когда ему всего три года было. Отца во многом заменил ему старший брат. Саша с детства привык ему подчиняться. Тот во всём подавлял его своим характером, постоянно увлекал какими-то неожиданными, иногда – рискованными идеями. Отслужив в армии, Саша, повзрослев и абсолютно ни в чём не будучи от брата зависим, продолжал помимо своей воли находиться у него в каком-то привычном, почти детском подчинении, ставшим теперь тягостным, унизительным.

Когда Саше не было ещё и шестнадцати, Игнат втянул его в историю, которая для них тогда едва тюрьмой не обернулась. Чуть преступление не совершили...

Игнат подбил его на то, чтобы влезть через форточку в окно какой-то квартиры на первом этаже и обворовать – днём хозяев нет, они на работе. Сам он снизу подсаживал, Саша должен был в форточку залезть, потом изнутри открыть окно. В это время мимо проходили двое жильцов, видимо, из этого же дома, увидели что-то неладное и с криками «Вы, что тут такое делаете?» хотели их задержать. Саша, не успевший ещё открыть форточку, спрыгнул с окна, и они с Игнатом побежали вдоль дома в разные стороны. Это их и спасло. Мужики на какое-то время растерялись за кем им бежать, упустили их. На следующий день в школу приходил участковый и, видимо, по описанию, которое дали жильцы, отобрал нескольких ребят, отвёл их в милицию. Поскольку кражи, как таковой, не было, в милиции с ними особо-то и не разбирались. На всякий случай отдактилоскопировали, постращали, что если чего натворят, то тогда уж им точно не поздоровится, и отпустили.

С тех пор Игнат на такие авантюры его не брал. Эта была единственной. Он, вообще-то, любил своего братишку, чувствовал за собой ответственность за его судьбу. Переживал, чтобы эта история с попыткой кражи как-то на судьбе Саши не сказалась.

Но сам-то, особенно в последнее время, когда стал полностью зависим от наркотиков, такими делами, наверное, занимался. Наркотики-то на что-то надо же покупать... И маму, и Сашу он в свою жизнь категорически не пускает, становится злым до бешенства, если пытаются настаивать на том, что ему надо лечиться. Живёт обособленно, сам по себе, со своими сложностями и проблемами... Надо сказать, что пока ни на чём нигде не попадался, не судим. Но при такой жизни, какую ведёт, это до поры, до времени... У мамы уже руки опустились от бессилия что-либо с ним сделать. Главная забота теперь для неё – младший сын. Чтобы он-то не оступился, не повторил судьбу старшего...

— Саша, чтобы в десять дома был. А то я волноваться буду...

— Ладно, мам, я скоро вернусь.

Вышли на улицу. Саша догадывался, конечно, что нужно брату. Выдавал этот полубезумный взгляд наркомана, которому надо как можно скорее получить свою дозу. А взять не на что... Месяц назад Саша заходил к нему. Однокомнатная квартира была совершенно пуста – всё было продано для покупки наркотиков.

— Слушай, Сашок. Давай съездим к Светке. Ты зайдёшь к ней, попросишь для меня немного денег. Скажешь, что я в течение месяца верну. Она несколько раз давала, когда меня уж очень приспичивало. Я ей говорил, что мне долг вернуть нужно. Боюсь, больше не даст. А тебе, я знаю, она не откажет.

— Игнат, ну не могу я идти к ней деньги просить. Да и не это сейчас тебе нужно, а лечиться. Ты же ведь как-то почти месяц держался. Переходи к нам жить, чего там одному в своей берлоге сидеть...

Игнат резко схватил куртку на груди у Саши:

— Послушай! Сейчас мне нужно только одно – взять деньги и ехать к цыгану в «яму», чтобы «дури» купить. Если я сегодня не ширанусь, у меня ломка начнётся. Я ведь уже на героин подсел, а с «гарриком», знаешь ли, шутки плохи – это не «колёса» глотать или травку курить. А насчёт лечения – мы с тобой это потом обсудим, обязательно обсудим... Но сейчас мне край как доза для ширева нужна. Так что, поехали, без лишних разговоров... Вон как раз «копейка» около троллейбусной остановки стоит. Сейчас частника подцепим и быстро туда-сюда слетаем...

— «Ноль-семнадцать», где вы сейчас находитесь? Кто у вас на борту?

— Квартирную кражу по Шадринской отработали, возвращаемся в хозяйство. На борту эксперт-криминалист. Следственно-оперативная группа была из районного управления. Они на своем транспорте, уехали к себе в РУВД.

— Срочно езжайте на улицу Захаренко. Убийство, нападение на водителя «жигулей». Около кинотеатра «Победа» вас будет ждать машина Курчатовского РУВД. Они проводят на место происшествия, чтобы вам по этим новым микрорайонам не плутать. Следователь прокуратуры и медэксперт уже выехали на место.

— Понял. Едем.

Вячеслав Клепиков, эксперт-криминалист из областного УВД вставил трубку рации в зажим на панели приборов УАЗика.

— Ну что, Иван Петрович, не удалось нам чайку попить?

Иван Петрович, солидный, основательный, в годах уже мужчина – шофёр машины дежурной части УВД области. Развернул машину, поехали в сторону кинотеатра «Победа».

— Чаю-то мы с тобой, Слава, допустим, из термоса попьем, я его заранее заготовил. А вот то, что теперь только к утру отсюда выедем – это точно... Молодцы курчатовцы, что встречать будут. А то, иной раз, скажут по рации адрес, а его, не знаючи, сразу-то и не найдёшь.

— Иван Петрович, скажи, мы вот на кражу по Шадринской ездили, ты почему, когда на эту улицу выехали, так уверенно направо повернул? Ты что, знал, в каком конце улицы нужный номер дома находится?

— Ты же вот всё по системе любишь работать, а не знаешь, что я тоже систему использую...

— Что это за система такая?

— Номер дома, куда мы ехали, четвёртый. Так? Значит, это в начале улицы. Улица Шадринская идёт с востока на запад. Мы на неё выехали где-то примерно в середине, восток у нас был справа. Вот и вся информация, которая мне нужна. Не знаю, как в других городах, но в нашем городе нумерация улиц всегда начинается с востока на запад и с севера на юг. Поэтому я и повернул направо, то есть на восток – в начало улицы. Ещё правило – чётные номера всегда справа, если идти в сторону увеличения номеров. Такой единый порядок очень удобен. В Челябинске из крупных улиц, пожалуй, только одна пронумерована не по этому принципу – это улица Горького. У неё нумерация с юга на север идёт.

— Интересно, я всего этого не знал...

— Покрутил бы баранку с моё, так тоже узнал бы...

— А вот и машина с включенной мигалкой стоит.

— Вижу. Едем теперь за ними.

Через несколько минут подъехали к месту происшествия. Улица Захаренко была односторонней. По одной её стороне – микрорайон из недавно выстроенных девятиэтажек, с другой, метрах в десяти от широкой асфальтовой дороги, начинался лесной массив. По сути дела это был уже край города.

На дороге, около тротуара стояла машина «жигули» первой модели, прозванная в народе за этот номер «копейкой», но пользующаяся у автолюбителей за свой ветеранский срок и долгожительство вполне заслуженным уважением.

Недалеко от неё стояли несколько милицейских машин, включенными фарами освещали место происшествия. Кинолог обходил машину с собакой, держа её на поводке и подавая команду: «След, Альма! Ищи след!». Альма, похоже, что-то унюхала, трусцой побежала сначала по дороге, потом вдруг свернула в лес. За ней метрах в пяти бежали кинолог и оперативник, подсвечивая перед собой фонариками.

Вячеслав подошёл к следователю прокуратуры. Они были знакомы, общались между собой на «ты».

— Здравствуй, Николай.

— Привет, Слава. Давай определимся с чего начинать будем. Эксперт из районного управления тоже здесь, так что осмотр будем втроём проводить, плюс ещё медэксперт... Кратко введу тебя в курс дела. В 22-15 на «ноль-два» позвонил житель из соседнего дома. Он собаку выгуливал. Видит – стоит машина, водительская дверца открыта, водитель наполовину вывалился из машины на асфальт. Подошёл, смотрит – вроде бы кровь. Руку пощупал – пульса нет. Собаку к дереву привязал и скорей к телефону. Машина патрульно-постовой службы быстро приехала. Убедились, что водитель мёртв, по рации сообщили в дежурную часть, организовали охрану места происшествия. Розыскную собаку только что применили. Можем теперь мы начинать работать... Определимся так – сейчас вы сделаете все необходимые виды фотосъёмки, а мы с медэкспертом положение трупа опишем, потом я дам команду осторожно достать его, отнести немного в сторону. Там мы его более тщательно осмотрим и опишем, а вы приступите к осмотру машины. Всё, что будет изыматься, будем по ходу осмотра фиксировать.

— План принят.

К Клепикову подошёл молодой человек, в руках экспертный чемодан – надёжный отличительный знак от всех прочих участников осмотра. Эксперт-криминалист из районного управления. Как его звали, Клепиков точно не помнил, вроде бы Максим. Парень молодой, как эксперт пока ещё начинающий. Надо будет использовать возможность, на конкретной практической работе его навыки закрепить.

— Тебя ведь Максим звать?

— Да, Максим Петров, эксперт Курчатовского РУВД.

— Меня зовут Вячеслав.

— Я знаю...

— Ну что ж, давай приступать к работе. Сразу договоримся: работать не молча. Обо всём, что каждый из нас делает, будем рассказывать друг другу... Начнём с фотосъёмки. Поскольку темно и работать будем с фотовспышкой, то ориентирующие и обзорные фотоснимки сделать не получится. Сделаем фотосъёмку машины со всех сторон по правилам узловой и детальной съёмки. Для подстраховки сфотографируем по отдельности, то есть на два фотоаппарата – ты своим, а я своим... Кроме того, сделаем съёмку видеокамерой. Видеосъёмка фотографию не заменит, но хорошо её дополняет. А в ряде случаев обладает большей наглядностью и информативностью... Осмотрим всё вокруг – нет ли каких-либо посторонних предметов, имеющих, возможно, отношение к преступлению. Следы обуви вряд ли найдём. Температура уже который день минусовая, так что вдавленных или грязевых следов явно не обнаружим... Другое дело, я вот смотрю, в качестве ковриков в машине линолеум используется. Эти коврики изымем, их можно будет в лаборатории тщательно исследовать, как на наличие фрагментарных следов обуви, так и для изъятия с них земли, грязи, песчинок. Чтобы потом можно было провести сравнительное исследование остатков почвы, имеющейся на обуви конкретных подозреваемых, с частицами, которые сумеем сейчас изъять из машины... А ещё обязательно изымем чехлы с сидений. Они матерчатые, и на них могут остаться ворсинки с одежды преступников – крайне нужные и полезные объекты для криминалистического исследования... Сходи к нашей машине, там тебе водитель – Иван Петрович – даст коробку с упаковочным материалом. Каждый коврик с пола и каждую часть чехлов строго по отдельным полиэтиленовым пакетам разложим... Важно ведь будет не только пребывание преступников в машине доказать, но и восстановить картину – кто где сидел, чтобы установить роль и степень участия в преступлении каждого подозреваемого. Если, конечно, их более одного будет...

Максим пошёл за упаковочным материалом, Клепиков продолжил осмотр. Подсвечивая фонариком, осмотрел дорогу и тротуар на расстоянии метров десяти-пятнадцати от машины.

Следователь прокуратуры с медэкспертом производили описание трупа. Слышно было, как медик размеренно, под запись диктовал чёткие, отработанные формулировки протокола:

«...одет в куртку из плащевого материала тёмно-синего цвета. Справа спереди на уровне четвёртой снизу пуговицы имеется отверстие диаметром около 19 мм с неровными краями. Кромка материала вокруг отверстия опалена и покрыта слоем мелких вкраплений чёрного цвета. В совокупности с размерами отверстия это позволяет предположить, что оно образовано в результате выстрела в упор из огнестрельного оружия, вероятно, шестнадцатого калибра. Видимо, обрез охотничьего ружья. Куртка застегнута на все пуговицы, кроме верхней. Под ней надет свитер серого цвета...»и т.д.

Вернулся Максим с упаковочным материалом. Аккуратно сняли чехлы с сидений. Перед тем, как их сложить, их наружную поверхность, которая будет в лаборатории тщательно исследоваться, застелили газетами, чтобы при транспортировке микрочастицы не перемещались с одного участка чехлов на другой. Каждую из частей чехлов упаковали в отдельные пакеты. Упаковали в пакеты и коврики из машины.

— Теперь можем работать внутри более свободно. Нас интересуют все детали машины, на которых могли остаться следы рук преступников. Исходить будем из того, что их было, всё же, несколько. Но прежде давай-ка внимательно осмотрим машину снаружи.

— Вячеслав, смотри, на стекле водительской дверцы есть следы рук. Похоже, что руки были в крови. Стекло закрыто, следы расположены снаружи. Видимо, кто-то, стоявший при открытой дверце рядом с водителем, взялся сверху за дверцу рукой, вероятнее всего – левой.

— Мыслишь верно. И по всему выходит, что это могут быть следы преступника. Изъять их в самом лучшем виде – наша, на данный момент, главная задача. Следы-то кровяные, их на дактилоплёнку не возьмёшь. И изъять следы вместе с объектом, на котором они оставлены тоже не получится – если снимать стекло с дверцы, это будет очень волокитно, да и нет гарантии, что следы при этом не повредим. Можно следы сфотографировать, что мы, конечно, и сделаем, но надо будет для подстраховки решить вопрос для перегона машины в наш УВДовский гараж, чтобы поставить её в отдельный бокс хотя бы на несколько дней... Кстати, посмотри-ка, на крышке багажника тоже есть подобные же кровяные следы. Также их фотографируем. И вот ещё что нужно будет сделать. Следы на крышке багажника и на стекле дверцы надо защитить от каких-либо возможных повреждений. Используем широкий скотч – наложим его на следы, но предварительно прикрыв следы кусочками бумаги, соответствующего размера, чтобы не повредить их липкой стороной скотча. Всё, что мы наизымали, зафиксируем в протоколе осмотра места происшествия... Кинолог с собакой уже вернулись? Как там у них дела?

— Оперативник следователю для записи в протокол докладывал, что от машины след в лес шёл, потом по лесу некоторое расстояние вдоль дороги, а затем вывел на автобусную остановку. Там собака след потеряла.

Подошёл следователь с двумя понятыми – пожилой мужчина и женщина, видимо, его жена.

— Мы протокол осмотра уже почти закончили. Перечислите теперь для понятых всё, что вы изымаете и с каких мест.

— Напольные коврики из машины и чехлы с сидений изъяты все по отдельности. Полиэтиленовые пакеты пронумерованы, поэтому я буду говорить номер пакета и что в нём находится... С ручек управления, с панели приборов изъяты следы рук на специальные дактилоскопические плёнки. Они разложены по конвертам и подписаны... Водительские права на имя Шарафутдинова Рината, обнаруженные на полу перед пассажирским сиденьем, также изъяты для исследования на наличие на них следов рук... Кровяные следы рук со стекла водительской дверцы и крышки багажника на дактилоплёнку изъять было невозможно, мы их сфотографировали, а также обезопасили скотчем от повреждения. Надо доложить в дежурную часть, чтоб организовали перегон машины в гараж УВД на временное хранение... Вот, в общем-то, и всё...

— Так, ставлю время окончания осмотра: сегодня уже 5-е ноября, четыре часа пятьдесят минут. Все участники осмотра – понятые, медэксперт, эксперты-криминалисты, кинолог – подойдите, пожалуйста, расписаться в протоколе...

Было ещё только семь часов утра, а в кабинете у начальника отдела уголовного розыска Курчатовского РУВД уже проходила небольшая «пятиминутка». Хозяина кабинета с полчаса назад подвезла на работу дежурная машина. Кто-то ещё подходил, вызванный из дома по телефону. Двое оперов – Николаев, в чью зону входил микрорайон по Захаренко, и Синицын, занимающийся убийствами, – были вызваны из дома ещё вчера, в одиннадцать вечера, участвовали в осмотре и проводили предварительные оперативно-розыскные мероприятия.

— Синицын, доложи всю имеющуюся информацию по убийству.

— Убитый – Шарафутдинов Ринат, 1964 года рождения. Занимался частным извозом. Семья потеряла его вчера вечером – жена звонила по «ноль-два». Обнаружен был в 22-15 на улице Захаренко, напротив дома номер 13. Находился в своей машине. Огнестрельное ранение в грудь, вероятнее всего – из обреза охотничьего ружья. Документы были при нём, вернее, были там же брошены. Преступникам ни документы, ни машина были не нужны – искали только деньги. Похоже на наркоманов. По окончании осмотра привозили для опознания жену, она опознала мужа. Осталось двое детей: дочь семи лет и сыну один год. Применялась розыскная собака, я бегал за ней с кинологом. Довела до автобусной остановки. Обнаружены следы рук, в том числе кровяные – на стекле водительской дверцы и на крышке багажника. Наиболее вероятно, что следы преступника. Сейчас в Экспертно-криминалистическом управлении их фотографируют. Как только фотоснимки будут готовы, их введут в АДИС для проверки по базам данных... Сделан запрос в Информационный центр, чтобы нам подготовили список ранее судимых за разбойные нападения на владельцев автомобилей, за хранение и ношение огнестрельного оружия, а также стоящих на учёте наркоманов. Мы попросили отранжировать список на семь групп. Первая группа – лица, проходящие по всем трём категориям. Работу начнём с неё. Следующие три группы – лица, проходящие по каким-либо двум из трёх категорий. И ещё три – из тех, кто проходит по одной из этих категорий... Сейчас начнём устанавливать круг знакомых Шарафутдинова, выявлять и работать с теми, кто частным извозом занимается. Может, кто что-нибудь видел: кого потерпевший подсаживал, с кем разговаривал, где у него привычные места ожидания пассажиров. Участковому дано задание отработать всех подозрительных лиц, проживающих в этом микрорайоне, а особенно в районе дома 13 по Захаренко... Пока же ни одной конкретной версии нет, зацепиться не за что...

— Да, дело, можно сказать, «висяк». Мало того, что списки из ИЦа будут огромными, так ведь «враг» может и вообще по этим спискам не проходить. А то ещё и заезжий какой... То, что он где-то в этом районе проживает – тоже маловероятно... От потерпевшего плясать, видимо, толку мало будет – всего скорее они между собой и знакомы-то не были... Но всё, что можно, надо отрабатывать...

Андрей Галигузов зашёл в помещение автоматизированной дактилоскопической информационной системы – АДИС, включил свет. Его встретил привычный гул вентиляторов системных блоков более десятка компьютеров, входящих в программно-технический комплекс автоматизированной дактилоскопической системы.

Мониторы и вся прочая периферия по окончании работы вечером выключаются, но все системные блоки – вычислители и сервер – работают круглосуточно и без выходных. Только такой режим работы техники обеспечивает скорую проверку по довольно уже значительным базам данных. Каждый введённый в АДИС след руки, изъятый с места преступления, должен провериться по сотням тысяч дактилокарт, то есть по миллионам отпечатков пальцев и ладонных поверхностей рук.

Зазвонил телефон. Андрей взял трубку:

— Слушаю вас.

— Андрей, это ты? Клепиков звонит. Я сегодня на убийство выезжал. Сейчас следы рук принесу, только что сфотографировал, надо срочно по АДИС проверить.

— Подноси, закодируем, введём в базу данных для проверки.

Рабочий день начался. Подошли ещё двое экспертов из отделения кримучётов – Тимофей Айкашев и Сергей Корнаев. Ещё двое – Володя Милованкин и Валера Никитин – этот месяц работают по очереди по двенадцатичасовому режиму: два дня с 8:30 до 20:30, потом два дня выходных. Так что в отделение кримучётов можно обращаться с утра до вечера в любой день недели, независимо от того, будний это, праздничный или выходной день. Бывает, что и в ночное время по серьёзным преступлениям приходится работать.

— Я вам работу срочную принес – следы с убийства, – это Вячеслав Клепиков пришёл с фотоснимками следов. – Вечером на Захаренко в Курчатовском районе застрелили владельца «жигулей», видимо, из обреза. Ну, вы работайте, а я побежал – мне ещё фотоснимки с места преступления отпечатать надо...

— Начальник уголовного розыска Курчатовского РУВД майор Антонов слушает.

— Здравствуйте. Это Галигузов из АДИС ПАПИЛОН вам звонит. Я по поводу убийства по Захаренко. Следы рук, изъятые со стекла водительской дверцы и с крышки багажника оставлены гражданином Супраковым Александром Владимировичем, 1975 года рождения.

— Отлично! У вас есть ещё какая-нибудь на него информация?

— На дактилокарте указаны только район и дата дактилоскопирования – семь лет назад, то есть в возрасте шестнадцати лет. Мы по базе оперативно-справочной картотеки ИЦ пробили. Данных о судимости нет. Больше никакой информации у нас не имеется.

— Этого достаточно, большое спасибо! Всё остальное мы теперь уже сами отработаем.

Антонов набрал по телефону несколько номеров: «Всем срочно ко мне!». Пока подчинённые собираются, позвонил в областное адресное бюро, «пробил» адрес...

— Так, все собрались?.. По убийству Шарафутдинова следы рук по АДИС «выстрелили»!.. Оставлены Супраковым Александром Владимировичем, 1975 года рождения. Адрес его есть. Криминалисты нам опять очень помогли. Мало того, что избавили нас от работы по поиску в миллионном городе человека, о котором мы до этого времени абсолютно ничего не знали. Тут ведь ещё один, очень важный для нас момент – оперативность. С момента совершения убийства прошло всего-то около двенадцати часов. Супракову 23 года, не судим. Если убийство совершил он, то всего скорее, это его первое убийство. Разговор с ним сейчас может всё решить, пока он ещё в состоянии стресса находится. Сейчас его показания и закрепить будет проще. Обрез нам очень важно найти... А если бы мы Супракова, допустим, через неделю установили, когда он уже поуспокоился, работать с ним было бы уже сложней... Объяснение-то простое... Следы рук на стекле дверцы, ну и что?.. Увидел – машина стоит, водитель в какой-то странной позе. Решил узнать, в чём дело, может, помочь надо... А водитель-то уже мёртвый... Руки в крови запачкал, возможно где-то и следы оставил. Испугался, что на него же и подумают, и убежал... Хотя и такое исключать нельзя, что и невиновен он... Сейчас срочно звоним в прокуратуру, чтобы следователь-криминалист был готов к осмотру квартиры и к изъятию вещественных доказательств. Кузнецов, срочно свяжись с участковым. Это участок Панаева Василия Александровича, он там каждую собаку знает... Желательно, чтобы к нашему приезду он и сам уже там был. Пусть подскажет, куда нам подъехать, и где мы с ним встретимся... Возможно, какую-то предварительную информацию у него получим... Ну, всё, десять минут на сборы, и по коням!

— Кто там?

— Клавдия Петровна! Это из милиции, ваш участковый...

— Входите, Василий Александрович...

— Клавдия Петровна. К вам вот ещё наши сотрудники. Хотят поговорить с вашим сыном, с Александром. Он где?

— В своей комнате...

— Я здесь.

Дверь в комнату открылась, и в коридор вышел Саша. Под глазами тёмные круги. Видно, что ночь почти не спал. В выражении лица чувствовалось странное сочетание какой-то отрешённости и, в то же время, твёрдости в принятии какого-то вымученного, тяжёлого решения... Прихода гостей, похоже, ждал – был одет, оставалось только обуться, шапку да куртку одеть.

— Саша, у меня к тебе разговор есть. Пройдём в комнату, поговорим... Дверь прикроем, чтобы никто нам не помешал... Я начальник уголовного розыска. А это следователь прокуратуры. Участковый с твоей мамой останется, им тоже есть о чём поговорить... Ты можешь рассказать нам что-нибудь про вчерашний вечер?

— Могу... Я знаю зачем вы пришли... Водителя «жигулей» я застрелил...

— Во как!?.. С кем ты был?

— Один...

— Из чего стрелял?

— Из обреза...

— Где обрез?

— Выбросил...

— Где?

— В лесу...

— Ну, вот что, Саша... Лапшу, извини, можешь кому другому на уши вешать. А сейчас будешь говорить нам правду, и только, сам понимаешь, правду. Лес мы сегодня в радиусе, наверное, около километра прочесали. Обреза, разумеется, не нашли. Нет там обреза!.. Можно, конечно, вместе туда съездить, чтобы ты это место нам показал... Но только мы-то ведь с тобой понимаем, что это всё бесполезно и искать там нечего. Обрез-то, конечно, был, и ты прекрасно знаешь, где его на самом деле искать нужно. Ведь так же?.. Молчишь?.. Ну что ж, помолчи пока. Ты просто слушай меня, а потом мы с тобой вместе выводы сделаем... А то вот ещё один, очень интересный факт имеется. У нас есть свидетельница, которая видела, как вчера вечером от машины убегали два человека. Два! Пусть темно было, и опознать их она, пожалуй, не сможет. Но то, что было их двое – это она совершенно точно видела и на любом суде это подтвердит... Ну, а теперь – главное. У нас есть показания Игната Владимировича Супракова, твоего старшего брата...

— !?..

— Да, да!.. Я тебя понимаю – брат он тебе. Но не стоит он твоих переживаний и таких твоих жертв – это совсем уже не тот человек, который о тебе в детстве заботился... Наркотики своё дело сделали... Он нами уже арестован. Мы ведь сначала к тебе было собирались ехать... Но участковый, ты же знаешь Василия Александровича, он нам такую информацию дал, которая заинтересовала нас куда как больше, чем твоя скромная персона... Ну, уж и насупился сразу... Ты же себя почти героем мнил... Этаким благородным рыцарем... Да нет, ничего, я тут без особого ехидства... Хотя, конечно, удивил ты меня порядочно. Это же надо – брать на себя чужое преступление, убийство... Только ведь не в этом будет любовь к брату и помощь ему...

Антонов поймал себя на том, что разговор с Сашей складывается у него в стиле Порфирия Петровича из перечитываемого им сейчас «Преступления и наказания» Достоевского: убил, да за честного человека себя почитает, людей презирает, бледным ангелом ходит, – нет, голубчик Родион Романович, старушку-то вы же и убили-с... Антонов смущённо хмыкнул – Саша своим неожиданным самооговором сбил его с намеченного по пути сюда плана допроса... Далее продолжал уже в обычном тоне, без литературных выкрутасов.

— Может, это и жестоко звучит, но Игнат, как человек, почти пропащий... К сожалению, это так... Он уже на героин перешёл. И теперь у него только два пути. Или не более чем три года жизни, с неизбежным увеличением дозы, с необходимостью искать где-то на это деньги, с полной деградацией личности, с воровством, а то так и ещё с убийствами... И второй путь – это тяжелейший процесс лечения, с «ломкой», с душевными и физическими страданиями... Согласен, если вина его будет доказана, он может получить срок лет до пятнадцати... Но это, всё же, лучше, чем эти же пятнадцать лет получишь за него ты, сломаешь себе жизнь, а он от наркотиков всё равно умрёт через два-три года. А то так и раньше – для наркоманов обычным исходом является смерть от передозировки, СПИДа, самоубийство или какая другая дурная гибель... Это ведь уже просто нелюди. Да они обычно сами себя именно так вполне осмысленно и осознают... Без чужой, в чём-то даже жестокой помощи им уже не выкарабкаться... Саша, так как же всё было на самом-то деле?

— Что вам Игнат сказал?

— Да что он мог сказать?.. Когда мы к нему приехали, он вообще не в состоянии был чего-либо внятно говорить. Дверь в квартиру на замок не заперта, почти совершенно голый забился в угол, скулит, изо рта пена – ломка у него началась. Наверное, даже и не сознавал кто мы такие, зачем пришли. Пришлось дать ему шприц и ампулу – мы же знали к кому ехали. Так ведь, несмотря на такое своё состояние, всё тут же при нас сумел сделать – внутривенный укол себе поставил, ещё и не каждая медсестра так сумеет... Через пять минут «человеком» стал... Он всё нам и рассказал... Но мы должны получить и твои показания. Дело серьёзное, погиб человек, все юридические действия должны быть выполнены полно и правильно. Кстати, чтоб ты знал: остались без отца и кормильца двое детей – девочка семи лет и мальчику один год.

— Расскажу всё, как было... Игнат попросил меня съездить с ним к его бывшей жене, Светлане. Вообще-то они ещё не развелись... Он просил, чтобы я занял для него денег. Вроде как долг какой-то срочный отдать нужно. На самом же деле деньги ему нужны были, как он сказал, на покупку «дури». Я отказывался, но он настаивал, и я согласился. Думал ещё: вот бы Светы дома не оказалось. Стыдно было идти к ней за деньгами...

— Как вы оказались в машине потерпевшего, и как произошло само убийство?

— Около троллейбусной остановки стояла «копейка» и мы сговорились с частником съездить до микрорайона по Захаренко и обратно. Игнат сел спереди. Чем ближе мы подъезжали к месту, тем беспокойнее он себя вёл. Видимо, он уже мало надеялся на то, что Света даст денег... А может быть, и вообще на это не рассчитывал... Когда мы ехали по улице, на которой она живёт, там с одной стороны уже лес начинается, Игнат вдруг попросил водителя притормозить: что-то он себя плохо почувствовал. Тот остановил машину, и вдруг раздался выстрел... Я даже и не знал, что у Игната под курткой обрез был спрятан. Он сразу же полез по карманам у водителя деньги искать... Я выскочил в заднюю дверь, рванул водительскую дверцу, хотел тому помочь. Но у него уже агония началась, изо рта кровь пошла. У меня голова закружилась, ноги подкосились... В какой-то момент я уже просто не помню, что со мной было. Помню только, как Игнат меня тормошит, а я опёрся руками на багажник машины, не могу и шага сделать, ноги как ватные. Игнат меня потащил сначала через лес, а потом мы на автобусе доехали. Плохо помню, как домой пришёл... Маме сказал, что голова разболелась и мне надо выспаться... Но всю ночь не спал, вздремнул только под утро...

— Саша... Твои показания следователем прокуратуры записаны... Распишись вот здесь, напротив своей фамилии... Тебе придётся ехать с нами. Всю верхнюю одежду, в которой ты был вчера вечером – обувь, брюки, куртку – мы должны сейчас, прямо здесь изъять, упаковать и оформить в присутствии понятых в качестве вещественных доказательств. Будет проведена экспертиза по микроволокнам для ответа на вопрос: где ты в машине находился – на переднем или на заднем сиденье? Судя по характеру раны, выстрел мог быть произведён только с переднего пассажирского места... Игнат-то ведь на тебя показывает, что это ты водителя убил. Так-то вот!.. У нас и подписанные им показания имеются... А то, что обрез был найден у него дома, так это он объясняет, что у тебя же и отобрал, чтоб ты ещё чего не натворил...