Раздел Якова Долгополова

23. О мародёрстве

И вообще, эта тема – с мародёрством и прочими преступными делами – очень тяжёлая, непростая и неприятная. Но раз уж взялся говорить правду о войне, так, как я это всё видел и пережил, значит, ничего утаивать не буду, иначе это будет нечестно.

Наряду со всем, что было в Люблине, внимание солдат, да и офицеров тоже, привлёк немецкий гарнизонный склад – вещевой и продовольственный. Был у меня один ухарь – старшина отделения тяги. Вот уж за кем глаз да глаз нужен. Видит, что из других подразделений машины одна за другой на склад ездят, тоже загорелся этим. Отпусти, говорит. Что, говорю, за жадность? И так запасы всего большущие наделали. Отпусти! Нет, говорю, не разрешаю, звони нашим высшим командирам. Звонит командиру батареи старшему лейтенанту Кружилову. А тот по натуре мягковат лишку. Приглашает меня к телефону, просит отпустить старшину. Пытаюсь доказать, что и так всего достаточно, но он просит, не приказывает, а просит: дай, мол, ему хорошего парня, пусть едут.

Поехали они, старшина за рулём. А там солдат – видимо-невидимо. Тащат кто что – бочки с пивом, ящики с коньяком, конфеты, колбасу, всякую снедь. Наши загрузились, старшина взял ещё в машину ребят с другой батареи нашего полка. И так ему на радостях от добычи выпить захотелось, что взял и выпил из горлышка целую бутылку коньяка. Наш солдат, который с ним поехал, пытался его остановить: не пей! приедем на батарею, там и выпьешь сколько надо. Тот ему: не указывай, я старый шофёр.

Шофёр-то он был, конечно, опытный, ценный. Но развезло его с коньяка, дорогу на нашу батарею проскочили. Едет «студебекер» со 100-милиметровой пушкой, старшина наш врезается в пушку, машина отскакивает, и в берёзу, её сшибает, в металлический забор врезается, перевернулась. Солдаты все на землю раскиданы, хорошо, никто не погиб и не покалечен. Самого его из машины метров на 10 отбросило. Солдат наш прибежал на батарею, доложил о случившемся.

Что делать? Звоню комбату, тот молчит. Что, говорю, молчишь? Он просит: позвони командиру полка, тебе как-то сподручнее. Ничего себе, сподручнее!?.. Позвони, тебе меньше достанется, пока до «раздачи пряников» дело дойдёт, у него уже перегорит. Звоню командиру полка подполковнику Каунникову. Другого я ничего и не ожидал услышать, кроме мата: самовольничаете, кричит в трубку, под трибунал пойдёте. Отвечаю: что ж теперь, под трибунал, так под трибунал... Арестовать, говорит, старшину. Пошли туда двух автоматчиков. Привели его ребята, подаёт мне две конфетки: вот, говорит, всё, что осталось, грудь очень болит, о баранку сильно стукнулся, не бойся, лейтенант, я заварил, я и буду расхлёбывать, вас с комбатом не запачкаю. Так и было. Нас с комбатом долго таскали, допрашивали. Старшину отправили в штрафную роту, а нам по строгому выговору. Потом на каждом каком-либо летучем собрании этот случай трясли в назидание другим.